phoebe tonkin; клара или же инга, приблизительно тридцать лет а может и больше
ураган на шпильках, безумие в карих омутах. умеет улыбаться глазами, передавая своё тепло и нежность, хотя её губы в обычной полуусмешке. порой до дикости откровенная и слишком дерзкая. она никогда не стеснялась в выражениях, не стыдилась своих поступков — или хотела таковой казаться. давно уже сломанная и разбитая внутри, она просто полыхала жизнью и энергией снаружи. всегда готовая к любой глупости, к любому безумству и откровенным опасностям.
у неё комплекты из изысканного белья, дорогих юбок, тонких блузок и строгих, но утончённых пиджаков. чулки в крупную сетку, кожаные туфли с вопящей за себя красной подошвой и почти полное отсутствие косметики на лице. она могла бы работать в каком-нибудь офисе, по утрам ездить на автобусе и пить мелкими глотками кофе из раскрученной кофейни. она могла бы вполне притвориться частью этого сумасшедшего мира, могла бы, пожалуй, и стать, если бы только захотела.

не люблю идти в пустоту, поэтому испытаю свою удачу; на деле же я — чистый лист с небольшими заметками, которые терпят изменения. готова абсолютно на всё и буду рада каждому, если вам хоть немного приглянулась с:

фалахи;на самом деле вариаций много, понадеюсь на вашу помощь диттрих / 28 / писатель, разнорабочий
- укажи мне дорогу к счастью или направь меня к погибели. - слова улетели в пустоту, как и ворона, что гордо воседала на ветви. молодой человек опустил голову, зажав между зубами никотиновую палочку. в его голове затаилось бессчётное количество мыслей, вопросов, предложении, готовых персонажей и прочей ереси, которая изливалась на девственно чистый лист размером а4. он пытался понять, для чего ходит по грешной земле, для чего прячет свои истинные намерения и свой характер. почему позабыл, каким был когда-то, утерял своё лицо, своё собственное я. средь тысячи строк и миллионов тел, молодой человек навсегда потерял самого себя. в его жизни нет места счастью, ведь едва стоило ощутить себя счастливым, как эта субстанция разрушалась на глазах. она осыпалась, подобно статуе из праха, которая не сможет выстоять против ветра. свобода, как и счастье, нечто иллюзорное, не имеет физического тела, не пребывает в реальном мире, можно быть заочно счастливым и всю жизнь прожить в иллюзий, которую создал для себя, чтобы оправдать улыбку на лице. его реальность была сурова. с раннего возраста начал работать, чтобы помочь своей семье, ради них, улыбался, ради них, принимал в свои объятия заблудших душ. годы убили в нём человечность, люди уничтожили его естество. каждый человек желал видеть в нём друга, брата, свата, врага. молодой человек шёл на поводу их чёрных сердец, становясь тем, кого люди хотели видеть, постепенно теряя самого себя.

годы. месяцы. дни. минуты. секунды. всё по новой снова, перематывайте плёнку, сотрите точки, ставьте запятые. в его руках орудие, дающее гроши, в его голове рой из мыслей, идей. интернет позволил вылить свои рассказы, но бумага продолжала терпеть его душевные порывы, расколов сердце на кристражи. нельзя уничтожить, но крайне трудно отыскать. диттрих продолжал имперский марш в сторону забвения. его познания в области человеческой психологии были намного глубже, чем кто-либо мог себе представить. его учителем были люди, подопытными крысами, загнанные с кошкой в лабиринт. мозг замечал любую мелочь, обрабатывая поступившую информацию, выдавая готовую картину, готовый психологический портрет, именно поэтому, диттрих мог быть душой компании, мог подобрать ключ к любому ларцу, люди верили ему, даже, если сами того не желали. сладкие речи, правдивый взгляд и львиное сердце. никто не знал, что скрывается за маской псевдо счастья. да и кому какое дело, ведь все были заняты деградацией молодого поколения, а молодой писатель продолжал творить, продолжал создавать, продолжал убивать самого себя, продолжал искать случайные связи, а по утру испаряться, оставляя лишь окурок в пепельнице. алкоголь стал его лекарством, под его воздействием голова работала на полную, фантазия расправляла крылья, а мир входил в режим slow mode.

Douglas Booth, Max Irons, Sam Claflin; Райнер, +/- 30 (зависит от внешности), писатель, вдохновленный образом жизни проклятых поэтов
Ты так молод и так жесток. Самовлюбленный мальчишка, играющий во взрослые игры.
У твоего отца есть деньги и связи, ты знаешь, что в безопасности "при нем". Но что ты сам? Что-то кроме мишуры или только фейерверки и показуха?
Ты дерешься, ты ввязываешься в неприятности, употребляешь... Может, потому что тебе не хватает смелости начать наконец жить? Самому?..

Конкретики нет. Хочу интересную историю. Отдамся в заботливые руки.

ross lynch что, впрочем, непринципиально

намасте. я к вам побитый и с просьбой утащить с головой в игру. в кои-то веки мне хочется перестать давиться стеклом и научиться балансировать на грани. на данный момент я пуст, но страстно желаю отыскать нечто в духе последних деньков лета - меланхоличное и теплое. не знаю, насколько уместно соваться сюда без имеющегося костяка, но чем черт не шутит.
с превеликим удовольствием забрался бы в семью. не для галочки и со своей локальной драмой (ssshhhiiittt man, да хоть с детективной составляющей, если это будет происходить на фоне старенького дедовского пикапа под лоу-фай).
или, к примеру, абсолютно не против реанимировать клуб завтрак.
я даже в отношения могу. при наличии интересной истории, к которой не перегорю за пару-тройку дней (сейчас, правда, намного предпочтительнее гомоскитания, sorry, прекрасные создания).

просто берешь и тащишь, чувак.
соседским рубахой-парнем, который чинит тебе пробки.
странным сокурсником, исподтишка фоткающим тебя то тут, то там.
воображаемым другом, который охотно подыгрывает твоей прогрессирующей шизофрении.

дайте что-то ламповое, безумное и по-хорошему грустное, пожалуйста.